Елена ПЕТРОВСКАЯ, доцент кафедры градостроительства МАРХИ
Психофизиология восприятия городской среды
Городская среда и архитектура воздействуют на эмоции и поведение человека: могут как создавать ощущение комфорта, вызывать положительные эмоции, так и доставлять физический и психологический дискомфорт, провоцировать состояние тревоги и впоследствии стать стойким стрессором. Все это влияет на наше здоровье. Как сделать городскую среду органичной, полезной для человека, чтобы в городах мы чувствовали себя в безопасности? Этот вопрос с каждым годом становится все острее, особенно во время пандемии коронавируса.
Человек как биологическое существо свою безопасность отслеживает постоянно. Мониторинг окружающей реальности происходит параллельно с работой нашего сознания в фоновом режиме. Все средовые параметры по типу воздействия на нервную систему возможно разделить на три группы.
Базовое состояние безопасности формирует одна из них. Если эта «безопасность не ощущается», то есть сенсорные системы и стволовые древние структуры головного мозга еще до оценки ситуации сознанием определяют ситуацию как опасную, срабатывает вегетативная система и у нас возникают не контролируемые нами чувства и эмоции, зачастую отрицательные.
Различные раздражители городской среды: резкие звуки и вибрации, чрезмерно большие расстояния, отсутствие или избыток освещения, однотипность застройки и т.д. − ежедневно воздействуют на психику, и это происходит на уровне сенсорных систем и рефлекторных реакций, эволюционно сформированных так, чтобы моментально реагировать на опасность, несмотря на рациональные объяснения, так как их мы придумываем после встречи со стрессором.
В итоге от данных раздражителей в психике накапливаются «всевозможные спецэффекты» от городских стрессов, которые накладываются на стрессы от работы или социальных конфликтов. А пространство для нормальной жизни не должно усугублять психологическую нагрузку.
Комфортность пространства в первую очередь определяется реакцией нашего тела на среду, а не количеством торговых точек или автобусных остановок.
Архитектурное пространство, правильно сформированное под человеческую физиологию и в соответствии с работой сенсорных систем, способно оздоравливать или как минимум компенсировать другие стрессогенные факторы, приводящие к «болезням города». И это важно закрепить на уровне стратегий развития для конкретных территорий.
Архитектура, которая заставляет трепетать тело и вызывает конкретные эмоциональные реакции, во все времена считалась гениальной. И если гении и титаны прошлых эпох знали четкие механизмы реализации задуманного, то сегодня согласно «концепции утраты информации» эти эффекты возникают случайно или благодаря эмпирическому опыту главного архитектора проекта.
И, как ни грустно, при современном проектном методе в силу разделения творческого процесса между многими звеньями и субподрядчиками эффекты получаются чаще всего отрицательными. А нормативная база и алгоритмы проектирования сегодня абсолютно игнорируют психологический комфорт, подменяя его «количеством услуг» на квадратный километр, и лишь декларируют его необходимость, не давая инструментария и методик достижения такого ощущения.
Эволюционно сложилось так, что человечество в мирные времена всегда передвигалось пешком и воспринимало пространство через человеческие же масштабы, измеряемые антропоморфной системой мер и весов, «записывая» эти правила в свой генетический код.
До периода Средневековья города были абсолютно пешеходными, их население не превышало 100–200 тыс. Улицы были узкими, кривыми и короткими. Люди жили, тесно взаимодействуя друг с другом через все органы чувств, вырабатывая нормы общения внутри плотной общины с «первобытными» правилами иерархии.
В европейской градостроительной практике, сложившейся в период индустриализации и активной реконструкции городских центров Европы, городскими инженерами были вычислены базовые форматы улиц, авеню, проспектов при среднеэтажной квартальной застройке и смешанном движении пешеходов и транспорта (тогда конного и трамвайного). При этом сохранялся приоритет пешехода и создавались условия для социально приемлемых форм взаимодействия людей и города через форматы городского пространства.
После пережитых за историю человечества эпидемий большое значение в тот период стали уделять санитарной безопасности городов и одновременно формированию их «представительности» и значимости, подчеркнутой «имперскости» и социальной дистанцированности. Но даже в этот период ширина улиц составляла не более 25–30 метров, а площади в поперечнике не превышали 90 метров. В таких пространствах у человека формируется спокойное достойное состояние и сохраняется приемлемая социальная дистанция, при которой возможно легко узнавать других людей и видеть их настроение. Это важно, ведь возможность считывать выражение лица, походку или позу также определяет чувство безопасности – это эволюционно закрепленная программа.
Но увы, «достижения и ориентиры модернизма» привели к появлению в основном в российских городах очень широких и очень длинных проспектов, рассчитанных скорее на ежегодные танковые парады, чем на ежедневное пребывание людей.
Это же касается и главных городских площадей – огромных пространств, покрытых асфальтом и часто служащих парковками.
Человек только тогда чувствует себя в безопасности, когда масштаб окружения соизмерим с полем действия индивида (от 1,2 до 27–33 метров) при наличии системы ориентиров и любопытных ракурсов и при логичной системе построения пространства, что обеспечивалось во все времена парцелляцией и допустимыми размерами городских владений и системой доминант.
Именно такое построение городского пространства можно считать физиологичным, так как оно не вызывает стресс-ответа тела и активизирует нервную систему за счет возникшего чувства любопытства, так как главные физиологические реакции на разнообразие и детальность среды – это ориентировочный рефлекс и эндорфиновый ответ.
Но как все эти рассуждения связаны с пандемией?
Я несколько лет пытаюсь доказать, что необходимо формировать на уровне нормативной базы и правил застройки фрагменты города как целостные единицы с 15-минутной пешеходной доступностью всех важных точек. Это около 1,5 км, а точнее, миля. Городские локации должны быть пешеходно связаны и удобно сформированы.
Все открытые пространства по определению являются более эпидемиологически безопасными из-за большого объема воздуха и его ротации.
Отсутствие необходимости использовать общественный транспорт избавляет от нежелательных контактов, а хождение пешком само по себе полезно для здоровья. Но наши районы не рассчитаны на пешеходное движение, особенно районы периферийные, с однотипной точечной разреженной высотной застройкой, сквозняками и гомогенной средой.
Породит ли эпидемия какие-либо новые тенденции в организации городских пространств? В нашей стране специфическая история: большинство тенденций и новых практик мы получаем сверху, они не рождаются как всеобщий запрос. Их внедрение может совпасть с желанием общества, как это произошло с общественными пространствами, а может и не совпасть.
Поэтому какие-то выводы должны быть сделаны прежде всего властью. Особенно по внимательному отношению к местам глобальных скоплений людей, к высотности и разреженности, однотипности застройки и масштабам дворов, к правилам застройки. Эти нормы должны быть пересмотрены с учетом локальных особенностей, истории формирования мест и ландшафта территории.
Для этого требуется не только работа с населением и соучастное проектирование, но и системный подход от формирования стратегии для территорий комиссиями специалистов разных профилей и экспертов (экологов, экономистов, управленцев, технологов, этнографов, искусствоведов и, главное, городских архитекторов с разными специализациями как единственных специалистов, способных перевести словесный запрос в пространственное решение), которые и будут формировать повестки для обсуждения с жителями.
Елена ПЕТРОВСКАЯ
