Я очень люблю «Сети 4.0». Потому что они дают возможность, помимо презентации результатов исследований, делиться еще какими-то своими размышлениями, которые, как правило, остаются за рамками научных конференций, статей и т.д. В сегодняшнем моем выступлении будет очень много катастроф и очень много цитат. Но цитаты даются не для привлечения авторитетов, а для иллюстрации созвучия некоторым моих размышлениям, в которые я погружаюсь, когда смотрю на результаты исследования. Начнем с пары катастроф, которые последовали одна за другой – в конце прошлого и начале этого года.
Галина ГРАДОСЕЛЬСКАЯ
кандидат социологических наук, один из основателей SNA-анализа в России, автор курсов и учебных пособий по методу SNA
Крушение Boeing 737 Max в Индонезии в итоге привело к тому, что 10 стран отказалась от эксплуатации этой модели. Полугодовое разбирательство выявило две причины, эти причины названы: программное обеспечение и подготовка пилотов. Обе причины для нас, социологов, очень интересны. Приведу два комментария. Олег Серов, заслуженный летчик РФ: «Беда современной авиации, что все доверили автоматике. Они не летчики, они операторы». Владислав Шарамкин, пилот гражданской авиации: «Вузы не берут на себя обучение летной подготовки. Вузы учат теории, практике учат летные училища. У нас таких летных училищ осталось несколько. Беда в том, что эти училища выпускают не летчиков, а вторых пилотов… пилоты разучиваются именно летать».
Смотрите, как смещается фокус. То есть уже не специалист – главный и ведущий элемент системы, специалист сейчас – всего лишь нашлепка к искусственному интеллекту, просто потому, что нужны, извините, щупальца. Такая печальная ситуация повторяется не только в авиации, но и других сферах жизни. Она повторяется, к сожалению, и в науке, и в образовании. Мой коллега политтехнолог Виталий Седнев, который по своей профессии довольно сложные проблемы решает на постсоветском пространстве, выдал на эту тему такой афоризм: «Чтобы соответствовать искусственному интеллекту, нужно отказаться от интеллекта естественного». Реально ли существует такая дихотомия, нас в нее загоняют или она надумана? Мне кажется, что все-таки это действительно происходит.
Перейдем к разбору такого концепта, как цифровая экономика в Российской Федерации. Существует куча всяких указов. Давайте посмотрим, на то, кто, выражаясь бытовым языком, «топит» за цифровую экономику? Опубликовано большое количество докладов разных консалтинговых агентств о том, что цифровая экономика – это очень хорошо. Я считаю, что как ученые, мы не должны верить на слово и не должны вестись на идеологические концепты. И когда мы внимательно изучили эти доклады, мы поняли, что каждый из них это, конечно, – не научный доклад. Это такой обосновывающий, некий идеологический концепт, «пиарный» документ, в свою очередь основанный на предыдущих докладах.
Сборники, выпущенные этими аналитическими структурами, обладают серьезными недостатками: используемая методология не прозрачна; идет опора на вторичные данные и экспертные оценки; вызывает сомнения географический охват стран; в анализе ситуации говорится только о позитивных сторонах феномена цифровой экономики, а проблемные аспекты концепции упускаются; самое главное, нет четкого, единого определения понятия «цифровая экономика».
В реализации программы цифровой экономики задействовано довольно много солидных людей. Факт отрадный, но мы стали разбираться дальше и вместе с моими коллегами (одна из них – Оксана Михайлова – присутствует на данном мероприятии) проштудировали 600 публикацией, в том числе толстые книжки и ключевые статьи от отцов-основателей термина «цифровая экономика» и прочих ключевых публикаций, посвященных этому термину и его применению.
Прочитали, а затем информацию загнали в программу. Одна из программ осуществляла нейросетевое моделирование концептов. Во второй мы сами построили семантическую сеть для того, чтобы разобраться: из чего вообще этот концепт «цифровая экономика» складывается. Что нам показывает такой экспертный взгляд? Показывает, что появилось много новых речевых маркеров и тематических сфер: «digital marketing», «green economy», «smart cities», «mass-media», «e-business», «labor market» и т.д.
Но мы не обнаружили ни одной сферы, которая касается реальной жизни – производства либо сельского хозяйства. Каковы социальные эффекты за все время существования этого концепта? Появилась пара новых профессий и немного снизилось гендерное неравенство. Других значимых социальных эффектов (не маркетинговых) мы не обнаружили, во всяком случае, в исследуемых публикациях. Поэтому основная гипотеза состоит в том, что «цифровая экономика» является скорее идеологическим концептом или инструментальным.
Повторюсь, что этот анализ был осуществлен с применением двух методов: нейросети и сетевой анализ. Тип данных: неструктурированные англоязычные тексты. Программы, реализующие сетевой анализ: Оra + Аutomap, неросетевой анализ: Textanalyst.
Еще одна катастрофа, которая также на слуху. 15 апреля 2019 года сгорел парижский собор Нотр-Дам. 16 апреля объявляется сбор средств на его ремонт. Возникает вопрос: почему у средневековой Франции были деньги, чтобы этот собор построить, а у современной Франции нет денег, чтобы его восстановить? И ответ, возможно, находится в этой цитате работы В.И. Ленина «Развитие капитализма в России»: «… есть период особой горячки, которая, как и всякое процветание, неизбежно ведет к кризису, но иначе, как скачками, капиталистическое развитие не может идти…» И интересная связка: «… все указанные изменения старого хозяйственного строя капитализмом неизбежно ведут также и к изменению духовного облика населения». То есть одно без другого невозможно.
Что же получается? На данный момент развитие капитализма подошло к такой стадии, когда все реальные ресурсы на земле померены, все разведано. Ближайшего рывка ждать не приходится. Поэтому, происходит создание, приращение, дополнение вот этой виртуальной реальностью, которую можно расширять до бесконечности. И виртуальные потребности тоже можно расширять до бесконечности. Самое главное – сейчас никто не знает, как их мерить. Так проектируется эпоха новых сверхприбылей. Значит, цифровая экономика – это новый этап скачка капиталистического развития?
И вот здесь очень важный момент об изменениях духовных. Что и каким образом происходит? Я связана и с наукой, и с образованием уже четверть века, и могу на эту тему совершенно обоснованно выступать в качестве эксперта. К тому же я немножко захватила еще советское образование. Своим студентам я даю анализ с помощью двух схем, после которых у слушателей происходит смена картины мира. Схема советского образования: в вуз поступал студент, из вуза выходил специалист. Ключевым элементом преподавания являлся преподаватель. Специалист, вооруженный методологией, учился решать реальные задачи. Раз в пять лет проходил переподготовку и т.д. В этой схеме у вуза есть образ специалиста и понимание потребностей предприятия. Он берет на себя ответственность и готовит специалистов для решения практических проблем. Ключевые фигуры – преподаватели и профессиональное сообщество.
Что сейчас? Про заграницу говорить не буду, остановимся на том, что в российском образовании происходит? Итак, студент поступает в вуз. Первое, во что его погружает вуз, – это система моды, модных терминов, концептов, которые, просто студент обязан знать, это обеспечивает доступ к ресурсам. При этом студент осваивает методы и программы, но в глубины науки его никто не погружает. У вуза нет образа специалиста. Он торгует статусом, который гарантирует соответствующую зарплату на абстрактном рынке труда. Специалист постоянно зависит от информационных баз, на которые его «подсадил» вуз. Ключевые фигуры – администрация вуза и менеджеры организаций.
Кто при этом выигрывает? Внешне люди и организации, которые отстраивают инфраструктуру. То есть разработчики софта, оболочки, владельцы информационных баз. Даже сам автор статьи фактически должен ее покупать. То есть везде торжествует пирамида, что называется. И у нас специалист позиционируется как человек, который получает образование длинною в жизнь. Я когда на все это смотрю, думаю: «Когда ему работать? Когда ему реальные задачи решать?» А ему не надо решать реальные задачи.
Даже на предприятии, в организации задача формируются таким образом, чтобы она соответствовала имеющимся в данный момент времени ресурсам. И не дай Бог специалист на что-то вот отсюда (из актуальных программ и информационных баз) не сошлется. Почему? Потому что и заказчик знает все эти ресурсы, и знает все модные инструментарии, неважно, насколько они адекватны реальности, и организация их знает – вот и все. Вот и показатель адекватности решения – это соответствие современным методам и ключевым концептам. Не кажется ли вам, что что-то не так «в Датском королевстве»?
Очень к месту здесь цитата Нассима Талеба: «Самая страшная патология нашего времени – потеря контакта с реальностью». К чему это в итоге приводит? Сейчас политики управляют своими странами и миром в целом так, словно в компьютерную игру играют. Можно ли сопротивляться? Архаичность в нашем народе присутствует, она у нас пока еще есть в запасе, во всяком случае у людей постарше. Приведу цитату из рецензий на одну нашу статью: «Это хорошо продуманная статья, но слишком русская». Особенность нашего мышления, наша «слишком русскость» очевидна для всего окружающего мира. Вот теперь нам решать, что мы будем с нашей такой особенностью делать.
Я присутствовала на очень интересном семинаре. На мероприятии профессор философских основ теологии Клаус Мюллер по поводу цифровизации выдал такой термин: «цифровой тоталитаризм». И озвучил сроки полного погружения человечества в этот цифровой тоталитаризм: 20 лет. Я согласна с ним в первой части: да, это цифровой тоталитаризм, нам нужно к этому привыкать. Но не согласилась во временной оценке, я считаю, что лет 10 вполне достаточно, а может и 7.
Для того, чтобы проверить моральную готовность нашего общества к подключению в матрицу, я задам коллегам, присутствующим в зале три вопроса. Первый: вы готовы вживить себе чип в обмен на гарантию безопасности? А что, молодежь уже вживляет. Второй: вы согласны предоставить принятие судебных решений искусственному интеллекту, поскольку он непредвзят и не подвержен коррупции? А что, общество уже подготовлено рассказами о предвзятых судьях и чиновниках, пусть машина принимает решение, она не ошибается. Третий: вы готовы оцифровать свое сознание в обмен на бессмертие? Кто хочет жить вечно?
Ответив на эти вопросы, можно узнать потенциальную готовность своего включения и погружения в цифровую матрицу.