«Кто владеет информацией, тот владеет миром». Социальные сети, изначально задуманные, как средство общения и передачи информации, давно потеряли свое первоначальное назначение. Сегодня, это – технологические платформы для изменения, замены и подмены реальности. Идеологию общества, которое выросло в сети и в скором времени постепенно заменит управленческие позиции в стране, неоднозначно можно считать качественной. Информация открыта и ее переизбыток, отсутствие уникальности знания возвращает ценность живой коммуникации между людьми.
Алексей РАСХОДЧИКОВ
сопредседатель Фонда «Московский центр урбанистики «Город», кандидат социологических наук
Обозначив тему сегодняшней встречи «Парадигма», мы замахнулись на большее – на поиски общих смыслов, системы понятий, подходов, устраивающих наше разноликое сообщество исследователей феномена социальных сетей и новой виртуальной культуры. Или, если хотите, новой виртуальной социальности. Мы относимся к разным школам и дисциплинам, среди нас есть программисты, социологи, психологи, лингвисты, философы. И нам бывает сложно не то что договориться, бывает сложно даже понять друг друга.
Но, коллеги, у нас просто нет другого выхода. Сегодня все прорывы совершаются на стыке наук и технологий, теории и практики. И нам придется выйти за границы своих дисциплин, преодолеть барьеры узких и привычных теорий, придется искать общий язык, договариваться. Но как это сделать? Ответ на этот вопрос находим у философа А. Ахиезера, который отмечал: если возникают непреодолимые противоречия, надо возвращаться к основаниям. К тому что лежит в основе теорий, моделей, концепций. И там искать проблему, которая вызывает противоречия.
Я больше практик, чем ученый. Поэтому хочу вернуть нас к началу практики использования интернет-пространства. И задам простой вопрос: зачем мы все туда пришли? Чего нам не жилось в прекрасном реальном мире с деревьями, птичками, людьми хорошими? Наверное, мы хотели найти друзей, расширить свое социальное пространство, быть современными, найти новую информацию, интересных людей. У каждого были свои причины. Нам казалось, что интернет – это свободное коммуникационное пространство, где у каждого есть право голоса, где любой человек может выступить с полезной инициативой и найти поддержку, где нет расстояний и границ, а общаться можно с людьми из любой точки мира.
Как же получилось, что эта новая притягательная реальность превратилась в площадку для информационных войн, общедоступную порнографию, детские группы суицида, бесконечные политические шоу онлайн? И еще много вредных практик, о которых убедительно говорят Г. Градосельская, М. Пильгун, Д. Губанов, Д. Новиков, А. Чхартишвили и целый ряд других исследователей.
Но может быть это не важно? В конце концов можно же не пользоваться социальными сетями, не участвовать в этих истериках по поводу и без повода. Оставаться в реальном мире, предпочесть живое общение. Почему же мы не можем отвернуться от сети, от того, что там происходит? Почему это важно?
Есть две причины. Первая заключается в том, что мы от информационного общества переходим к коммуникационному. Информации стало так много, что эти объемы уже просто невозможно переработать и усвоить, информация уже ничего не решает – она общедоступна, она есть у всех. Решать начинают коммуникации, общение, взаимодействие. По справедливому замечанию Н. Больца, коммуникация все больше становится символом эпохи, оттесняя на второй план информацию. От качества коммуникации будет зависеть развитие. А качество и результаты этого процесса, в понимании М. Кастельса, во многом определяются коммуникативными технологиями.
Тут стоит отметить, что, говоря о технологиях, мы чаще всего подразумеваем технические решения: интернет-форумы, сервисы социальных сетей, мессенджеры, краудсорсинговые платформы. Но не меньшее значение имеют и социальные технологии – в формировании направления коммуникации, выборе предмета обсуждения и результатах.
Когда технические и социальные решения сочетаются, мы получаем эффект резонанса и, к сожалению, часто разрушительные последствия – от арабской весны и оранжевых революций до погромов в Лондоне, кризиса на выборах президента США и желтых жилетов.
Хочу призвать коллег, давайте перестанем говорить, что мы исследуем социальные сети либо исследуем виртуальную реальность. На самом деле (и это важно понимать!) мы имеем дело с социальными технологиями, которые при помощи технологических платформ, таких, как социальные сети и другие мессенджеры, формируют новую социальную реальность.
Вторая проблема тоже системная. Скоро уже пять лет, как в экономику пришло новое поколение. Поколение, редко читавшее книги, не интересующееся газетами и телевидением, большую часть информации об этом мире они почерпнули в сети интернет. Они виртуозно с детства владеют айфоном, но плохо понимают, как себя вести в реальном мире.
Старые социальные институты, институты социализации даже не ослабевают, они уже попросту не дают эффекта, как старый кондиционер, который вроде дует, но на климат никак не влияет. Сейчас социализация детей и подростков в значительной мере происходит в интернете и в социальных сетях.
В результате мы имеем новое поколение, которое сложно понять. Красивые названия «поколения Х, У, Z» совершенно не спасают, потому что это – просто ярлыки, придуманные людьми с квадратными мозгами из страха перед новой непонятной реальностью. Проблема отцов и детей существовала всегда (вспомним И. Тургенева), но никогда еще межпоколенческий разрыв не был таким глубоким.
Есть и более современный сюжет, отражающий взаимоотношения отцов и детей – фильм «Кислота». Герои фильма – один принял лишнюю дозу наркотика и прыгнул с балкона, изображая из себя Бэтмена; другой выпил кислоту, чтобы испытать новое ощущение… Этот фильм некоторыми критиками назван манифестом поколения.
Вот такое поколение. Давайте называть вещи своими именами – эти люди выросли в коммуникативном пространстве ложных ценностей, информационных войн и доступной порнографии. Я не говорю, что все молодые люди такие. Но есть тенденции, которые мы наблюдаем и которые нельзя игнорировать. Потому что уже сегодня эти представители нового поколения пришли в экономику, а завтра они будут определять будущее корпораций, мегаполисов и целых стран.
Поэтому не нужно удивляться, что в новостных лентах мировых агентств муссируются поступки Дейенерис, да и все мы горячо обсуждаем события «Войны престолов». А главами государств теперь все чаще становятся шоу-парни. Нам непонятно, кто эти люди, откуда взялись, где учились, есть ли у них хоть какой-то управленческий опыт? Не обязательно сегодня иметь управленческий опыт, достаточно быть хорошим шоуменом.
Скажите, кому-то действительно интересно, что новый политический клоун Зеленский сказал старому политическому клоуну Саакашвили. Конечно, смешно, когда человек ест свой галстук, но лишь тогда, когда это делает клоун Юрий Никулин или актеры Луи де Фюнес или Пьер Ришар. А нам демонстрируют, что так же, как и комики, может вести себя президент суверенного государства.
Получается, что мы не можем отстраниться от новой реальности социальных медиа, нам так или иначе придется в ней жить. И если мы хотим, чтобы эта жизнь была более гуманной и цивилизованной, придется очищать коммуникативное пространство или создавать собственные пространства для общения. Какие у нас альтернативы?
Первая – довериться экономистам. Мы и так уже несколько десятилетий живем под их властью: переживаем кризисы, позволяем проводить эксперименты. Что нам предлагают на будущее? Например, новая стратегия пространственного развития А. Кудрина достаточно спорна и во многом бесчеловечна – развитие десятка мегаполисов за счет деградации других больших территорий сложно назвать умной стратегией для нашей страны. Но такова логика либеральных экономистов.
Как справедливо отмечал французский социолог Ален Турен, либеральная экономика исключает социальных акторов и их отношения, подводя всю социальную жизнь под действие центрального универсального принципа. Здесь вспоминается шутка Михаила Жванецкого из монолога «Тщательнее»: если, конечно, задаться целью извести народ, как-то уменьшить нагрузку на почву, то нужно продолжать и аспирин, и бормотуху…
Вторая альтернатива – сменить экономистов на программистов. Как, например, выглядит город будущего, представлено в презентации программы «Москва – умный город 2030». В центре городского управления на сотнях серверов находится искусственный интеллект и умно управляет всем и вся. Характерно, что в этом видении будущего жители все же присутствуют – в лице куда-то бегущего неуловимого субъекта, тем не менее оставляющего электронные следы, по которым его собственно и можно сначала оцифровать, а потом им управлять. Ради его же блага, конечно!
Как видят некоторые сегодняшние управленцы систему «умного» города: это чаще всего большое количество датчиков, собирающих информацию на отдельных платформах: ЖКХ, транспортные потоки, системы безопасности и контроля. Следующий этап, на пороге которого мы уже находимся, – объединение всех этих данных в одну систему. И мы получаем сверхумное управление – невиданное доселе качество принятия решений, основанных на совершенно объективных данных. Их точность гарантируется большим количеством наблюдаемых объектов.
Нам говорят, например, зачем проводить опросы? Это вчерашний век, вы опрашиваете тысячу человек, а мы можем получить несколько миллионов сообщений из сети интернет, и это несравнимо точные данные. Это, конечно, здорово! Таким же образом можно собрать всю гальку на Лазурном берегу Ниццы, но это не значит, что из нее можно построить второй «Негреско»?
Здесь на мой взгляд присутствует несколько принципиальных ловушек управления. В чем проблема социологии? Мы все время фиксируем прошлое, балансируя на грани социальной статистики и социальной философии. Данные, полученные в ходе опросов, устаревают, пока мы их обрабатываем. Как замечает Вячеслав Щербина, если вы пришли на предприятие с целью решить проблемы, и говорите, что надо провести исследование – идите дальше. Потому что на исследование понадобится месяц, еще пару недель на написание отчета. А за это время ситуация уже изменится.
Нам не хватает отработанных социальных технологий, которые можно применять для решения социальных проблем. Можем ли мы предложить альтернативу? Думаю, можем.
Нам нужно развивать свои социальные технологии на стыке гуманитарного знания (под гуманитарным я понимаю человечное) и технологий. Создавать работающие инструменты, практики, развивающие общество. Хорошим примером служит технология социальной экспертизы.
Случай в Екатеринбурге, когда опрос ВЦИОМ показал, что большинство горожан считают сквер у театра драмы неудачным местом для строительства храма, не обсуждал только ленивый. Но для Москвы такого рода конфликты – рядовое явление, за последние годы подобные ситуации возникают чуть ли не ежемесячно. Еще в 2012 году мы выстроили систему, которая позволяет «схватывать» локальные протесты в социальных сетях в самом их зачатке. Это позволяет быстро на них реагировать. Например, такая реакция правительства стала ответом на возмущения по поводу намерения строительства мечети в Митино – решение было отменено.
Второй показательный пример. Первоначально памятник князю Владимиру хотели установить на Воробьевых горах. Это решение породило всплеск сильнейшего недовольства в соцсетях. Нам понадобилось всего несколько часов, чтобы проанализировать ситуацию, и результаты этого анализа направить властям. Не знаю, наша ли справка сработала, либо разум возобладал, но памятник установили в другом месте – в центре Москвы. И это нравится всем.
Нам нужно развивать здоровые коммуникативные пространства в сети. Несколько лет назад мы решились на эксперимент. Нам было интересно: можно ли в потенциально агрессивной среде F (ведь недаром этот контент коллеги-журналисты именуют рубрикой «убили и съели») создать принципиально иное коммуникативное пространство? Пространство без политических авантюр, критики всего и вся, скандалов и расследований. Мы исходили из постулата: должны же быть в сети люди, которым уже надоели эти бесконечные склоки.
Нас критиковали, предупреждали, мы до драки спорили с коллегами-журналистами. Они нам говорили: ребята, вы просто дилетанты, вы ничего не понимаете в журналистике. Ни одно медиа не может быть без «врага», вам нужно найти такого оппонента, и с ним бороться, тогда у вас будет аудитория. У вас обязательно должна быть чернуха, рубрика «убили и съели» есть в каждой газете. Иначе вас никто не будет читать…
Но мы оказались правы: проект «Москва Меняется» удался. Мы сознательно не касались политики, на этом сайте присутствует информация об изменениях, происходящих в столице: как строится и развивается метро и вся транспортная инфраструктура, обновляются парки и улицы, какие интересные события происходят в городе. Ресурс «ММ» довольно быстро собрал своего читателя. Этот факт подтвердил наше предположение о том, что люди устали от бесконечных войн в социальной сети, и таких людей много.
Вот еще один факт в подтверждение. Когда А. Навального в первый раз посадили на 15 суток, а это было в преддверии Пасхи, мы разместили некую провокационную публикацию под заголовком «Масленица сгорит без Навального». И тут же сторонники оппозиционера активно полезли с агрессивными комментариями. Мы в дискуссию не вмешивались. Итог: активные пользователи ресурса довольно быстро вытеснили защитников Навального. Будучи родными в общей агрессивной среде F, они оказались совершенно чужими в той среде, которую сформировал наш проект.
Нам необходимо искать общие основания, учиться понимать язык друг друга, выходить за рамки своих дисциплин. И что особенно важно – идти в сетевую среду. Не только как отстраненные наблюдатели, но и как активные участники. Переходить от сбора и анализа данных к экспериментам.
Нам нужно развивать сотрудничество между учеными, исследователями и практиками интернет-коммуникаций. Наша страна очень большая, чтобы встретиться для обмена опытом, нам зачастую приходится преодолевать значительные расстояния, что не всегда удобно. Необходимо сокращать эти разрывы между научными центрами – через создание виртуальных лабораторий, такой опыт есть у наших коллег из Волгограда.
Только так мы сможем сформировать сообщество, способное вырабатывать комплексные решения и преодолевать кризисы нового цифрового общества. А еще лучше формировать такое общество, которое сможет устойчиво развиваться. И развиваться без глобальных кризисов.